В 2024 году мы будем отмечать 225 лет со дня его рождения Александра Сергеевича Пушкина. Нас ждут интересные выставки и различные мероприятия, посвящённые поэту. Но сегодня речь пойдёт о его жене – Наталье Николаевне, которая также была яркой личностью. Ей посвящена статья главного редактора журнала «Мир музея» Алексея Пищулина (№1 за 2024 год). Автор статьи решил воздать должное женщине героической, прекрасной, ставшей жертвой клеветы и поверхностного, несправедливого суда «общественности».

При упоминании имени Натальи Николаевны возникает образ «бездушной красавицы»… А какой она была на самом деле? К тому моменту, когда она осталась вдовой с четырьмя детьми на руках, большими долгами и без всяких средств к существованию, она, возможно, и сама не знала, на что способна. С детства за неё всё решали другие: дед Афанасий, который воспитывал её до шести лет, деспотичная мать, потом – непостижимый муж… Почти шесть лет, прожитых с Пушкиным, оказались нелёгким испытанием: «всегда без денег, с дерзкими слугами, болеющими детьми, всегда или после родов, или в ожидании ребёнка», – пишет Ю. М. Лотман. Всё это как-то не сочетается с внушённым нам образом «попрыгуньи-стрекозы», порхающей по бальному паркету. А ещё ей приходилось терпеть сцены ревности мужа, подозревающего её в самых страшных грехах.

Были ли у него основания для ревности и тревоги? Ещё бы! Только представьте себе: 16-летняя девочка, выросшая в деревне, воспитанная на французских романах вдруг попадает в сверкающее столичное общество и производит фурор. Никто не может устоять перед её обезоруживающей красотой. Когда Натали, уже после смерти Пушкина, познакомится с Лермонтовым, тот скажет ей, что всегда старался держаться от неё подальше, чтобы «не поддаваться общему безумию» и не «сходить по ней с ума, как все»…

И вот, внезапно и страшно, весь этот вихрь оборвался. Она уехала в дедовские Полотняные Заводы (калужское имение), в дом, где прошло её детство. Ей 24 года, она всё та же стеснительная девочка, без жизненного опыта и друзей, но её репутация замарана грязью и кровью; к тому же она носит самую громкую фамилию в России, так что каждый её поступок общество станет рассматривать в увеличительное стекло.

За отпущенную ей следующую четверть века никто не услышал от неё ни оправданий, ни попыток рассказать свою версию трагического происшествия. Только в минуту смерти Пушкина у неё вырывается: «Видит Бог, я ни в чём не виновата!» И всё. Призвав Бога в свидетели, Наталья Николаевна раз и навсегда предпочла Его суд суду человеческого мнения. Наталья Николаевна никогда не оправдывалась, не сетовала на судьбу, не возражала обвинителям и никого не упрекала.

За яркой внешностью, к сожалению, мало кто видел глубину её души. Хотя время от времени у современников проскальзывали удивлённые суждения – о простоте и ровности её общения, о её безупречном такте, душевной чистоте, о способности мужественно, не жалуясь, нести своё вдовье бремя. Оказавшись в одиночестве, в глуши «первая красавица Петербурга» отдалась самому простодушному, самому тёплому, деревенскому благочестию, которое тогда, как и теперь, требовало мужества и чистоты. А она могла бы распорядиться своей красотой, обратить её в капитал. К ней посватался богатый и титулованный человек: он готов был разом избавить её от финансовых затруднений, от пятна на репутации, от навязчивого траура (муж на смертном одре наказывал: «носи траур год или два»; Наталья Николаевна оставалась вдовой семь лет). Жених и детей готов был пристроить в «элитные учебные заведения», чтобы не мешали радоваться жизни. Ответ Гончаровой на это завидное сватовство прозвучал так: «Кому в тягость мои дети, тот мне не муж…»

Второй раз она вышла замуж за Петра Ланского, человека исключительно достойного, небогатого, правильного до скуки, так что биографам почти нечего сказать о нём, кроме того, что он – славный человек и отличный офицер. Наталья Николаевна родит ему трёх дочерей. И кроме своих семи детей она будет опекать, кормить и нянчить ещё четверых детей родственников и знакомых. «Моё призвание – быть директрисой детского приюта, – пишет она Ланскому. – Бог посылает мне детей со всех сторон…» Примечательно, что и во втором браке, до самой смерти, несмотря на недуги, она будет по пятницам держать сугубный пост (сутки без пищи) – в память о первом муже. Наталья Николаевна простудилась на крестинах долгожданного внука. Муж умолял не ездить: врачам только-только удалось стабилизировать её состояние, и один из них предупреждал Ланского: «Малейшая простуда унесёт её, как осенний лист». Так и случилось. Ей было чуть больше пятидесяти.

«Тесная дружба, соединяющая детей её от обеих браков, и общее благоговение этих детей к её памяти служат лучшим опровержением клевет, до сих пор на неё возводимых, – писал Пётр Бартенев, – и доказательством, что несправедливо иные звали её «кружевная душа», тогда как она была красавица не только лицом, а и всем существом своим…»

В журнале также можно прочитать статью об экспонате, хранящемся в Государственном музее А. С. Пушкина – серьгах, принадлежавших Наталье Николаевне и интервью с директором этого музея Евгением Богатырёвым.

Информацию подготовила Н. М. Черных, ведущий библиотекарь отдела периодических изданий