Продолжаем наш разговор о трагических судьбах русских поэтов.

Евгений Абрамович Баратынский (1800 – 1844).

Сначала разберемся с написанием фамилии этого удивительного поэта. Сам Баратынский в своей частной жизни, как и все его родственники, писал свою фамилию через «о» - Боратынский (род Боратынских происходил из польского города Боратынь). Однако стихи свои он почти всегда подписывал  фамилией Баратынский. Так что можно считать это имя литературным псевдонимом поэта.

На примере Баратынского можно рассмотреть один из путей прихода человека в большую поэзию.

Блестящий молодой человек с великолепными способностями, он обучался в одном из лучших учебных заведений – в Пажеском корпусе… Перед ним открывались радужные карьерные перспективы… Он мечтал прославиться на каком-нибудь великом поприще… Причем, он не хотел служить в гвардии, а желал опасной морской службы.

Однажды он одним махом перечеркнул свою возможную блестящую карьеру.

Дело было так: пятеро воспитанников Пажеского корпуса, начитавшись «разбойничьих» романов, создали «Общество мстителей» с целью «сколько возможно мучить и изводить корпусное начальство». Каждый вечер «мстители» собирались на «разбойничий пир» на чердаке, где поедали припасы, которые они не съели за общим столом, а  тайно унесли с собой в карманах, и бранили притеснителей-преподавателей. Здесь же они придумывали изощренные меры возмездия, которые на следующий же день приводили в исполнение: прибивали к подоконникам шляпы преподавателей, обрезали шарфы у дежурных офицеров, сыпали в табакерки толченых шпанских мушек…

Исполнителей актов возмездия назначали по жребию. Предательство строго осуждалось: пойманный должен был отвечать за все один.

Но однажды «братья-разбойники»  переступили черту дозволенного. Это была уже не просто шалость, а самое настоящее преступление. Они похитили 500 рублей казенных денег и черепаховую табакерку в золотой оправе. Табакерку быстро сломали, деньги тоже очень быстро «прокатали и пролакомили».

Боратынского видели свидетели, и он был взят под арест. Вел он себя в полном соответствии с неписанным уставом  «Общества мстителей»: товарищей не выдавал, всю вину брал на себя.

Обычно подобные проступки карались очень сурово: секли розгами, лишали дворянства с последующей принудительной отдачей в солдаты. Однако, либеральный император Александр I, принимая во внимание заслуги рода Боратынских перед отечеством, вынес очень мягкий вердикт: дворянства не лишать, телесного наказания не применять, в солдаты не забривать, но из корпуса исключить и запретить поступать на любую государственную службу.

Так на будущей блестящей карьере был поставлен жирный крест.

Надо сказать, что для шестнадцатилетнего молодого дворянина исключение из корпуса, бесчестье стали подлинной нравственной драмой. Он много думал, искренне раскаялся и решил стереть с себя позор, добровольно поступив рядовым в Лейб-гвардии егерский полк. 

Да, перед Боратынским закрылись все карьерные двери. Но распахнулись двери в большую литературу. В русской поэзии он по праву занял место «мыслящего поэта». «Он у нас оригинален – ибо мыслит!» - так скажет о Баратынском Пушкин.

А какие элегии писал Баратынский!!!

В жизнь нашего поколения Баратынский, пожалуй, вошел вместе с культовым фильмом про советскую школу «Доживем до понедельника» (1968). Там герой Вячеслава Тихонова, умный, не банально мыслящий учитель истории Мельников цитирует несколько строк из элегии Баратынского учительнице литературы:

Не властны мы в самих себе

И, в молодые наши леты,

Даем поспешные обеты,

Смешные, может быть, всевидящей судьбе…

Та, будучи консервативной «училкой», которая существует только в строго заданных школьной программой рамках, никак не может догадаться, чьи это строки: Есенин? Некрасов? Ах, Баратынский…

Не отгадав, она пренебрежительно замечает, что не обязана знать всех второстепенных поэтов. Мельников  отвечает ей, что «Баратынского уже давно перевели в первостепенные…».

Меня, еще школьницу средней школы, эти поэтические строки так зацепили, что я пошла в библиотеку, выискала-таки томик стихов Баратынского (он и был-то тогда всего один на всю заводскую библиотеку) и выяснила, что элегия называется «Признание»:

Притворной нежности не требуй от меня:

Я сердца моего не скрою хлад печальный.

Ты права, в нем уж нет прекрасного огня

Моей любви первоначальной

… Прощай! Мы долго шли дорогою одною:

Путь новый я избрал. Путь новый избери…

Печаль бесплодную рассудком усмири

И не вступай, молю, в напрасный суд со мною.

Не властны мы в самих себе

И, в молодые наши леты,

Даем поспешные обеты,

Смешные, может быть, всевидящей судьбе…

(Баратынский, 1823)

Кстати, прочитав это стихотворение Баратынского, Пушкин сгоряча поклялся, что после него своих элегий он печатать больше не будет…

Умер Боратынский скоропостижно в 44 года, не смог перенести, как говорят, тяжелой болезни своей жены Настасьи Львовны, урожденной Энгельгардт. Доктор настаивал на необходимости пустить ей кровь. Это так встревожило поэта, что к ночи он сам занемог, а на другой день рано утром его не стало…

Нагибнева И.Н., главный библиотекарь Центра чтения (по материалам из фондов Национальной библиотеки).