В рубрике «Снимается кино!» предлагаем вашему вниманию рассказы об истории создания легендарных фильмов разных жанров, вошедших в золотой фонд отечественного кинематографа. Вы узнаете интересные факты о том, как снимались фильмы, о режиссёрских и актёрских открытиях, о судьбах многих из них, забытых в наше время, а также, какие киноляпы не были замечены зрителями.

При подготовке были использованы материалы из фондов Национальной библиотеки имени. С. Г. Чавайна и открытых источников.

В апреле и августе этого года отмечались две значимые даты в отечественном кинематографе: 90-летие со дня рождения одного из самых необычных режиссёров советской эпохи Андрея Тарковского (1932-1986) и 85 лет со дня рождения известного мастера кино, режиссёра Андрея Кончаловского (род. в 1937 г.) Именно они, два Андрея, в 1964 году начали работу над сценарием о великом русском иконописце XV века, своём тёзке Андрее Рублёве, канонизированном Русской православной церковью в лице преподобных. О нём мало что известно было достоверно, поэтому авторы фильма были свободны в конструировании характера чернеца. Андрей Кончаловский в своей книге «Низкие истины» писал: «Сценарий мы писали долго, упоённо, с полгода ушло только на изучение материала. Читали книги по истории, по быту, по ремёслам Древней Руси, старались понять, какая тогда была жизнь, - всё открывать приходилось с нуля». Сценарий под названием «Страсти по Андрею» был опубликован в журнале «Искусство кино», а в сентябре 1964 г. начались съёмки, которые продолжались больше года. Фильм-повествование состоит из восьми новелл: первая – «Скоморох» - обозначена 1400 годом, последняя – «Колокол» - 1423 годом. Отдельные моменты сюжетно мало связаны друг с другом, но рисуют жизнь средневековой Руси, которую зритель видит глазами главного героя. После татарского нашествия он 15 лет держал обет молчания, замкнувшись в себе и не занимаясь живописью. Это один из немногих  достоверно известных фактов из жизни Андрея Рублёва. Фильм снимался преимущественно на натуре (оператор Вадим Юсов) в разных городах: Владимире, Суздале, Пскове, Изборске, Печорах, среди памятников архитектуры, которые имели отношение к XIV-XV векам. Несколько эпизодов было снято во дворе Андроникова монастыря в Москве, в келье которого жил последние годы Рублёв, и где сейчас расположен Музей древнерусского искусства его имени.

Долго подбирался актёрский состав. Многие надеялись сыграть роль Андрея Рублёва. Среди претендентов был даже В. Высоцкий. Но Тарковский предпочёл именитым артистам провинциального актёра, Анатолия Солоницына, который, прочитав сценарий в журнале, сам предложил себя на главную роль. Режиссёр показал многочисленные пробы специалистам по древнерусскому искусству, и они также выбрали Солоницына, увидевшие соответствие душевного склада актёра и главного персонажа. Кстати, Солоницыну пришлось молчать 4 месяца для того, чтобы во время съёмок эпизода снятия обета молчания его голос звучал осипшим. В фильме приняли участие и многие знаменитые актёры. Роль Кирилла, завидующего таланту Рублёва, сыграл Иван Лапиков, иконописца Даниила Чёрного – Николай Гринько, Великого князя – Юрий Назаров. Николаю Бурляеву Тарковский предложил сыграть роль ученика А. Рублёва. Но молодой актёр видел себя в роли сына колокольного мастера Бориски. А ученика Фому в итоге сыграл Михаил Кононов. Ролану Быкову досталась роль скомороха. Частушки для этой роли он написал сам, так как оказалось, что подлинные частушки того времени сплошь содержали ненормативную лексику. Роль Дурочки была предложена Алле Демидовой, которая показалась ей неприличной. Но после просмотра картины актриса пожалела о своём отказе. Эту роль сыграла первая жена Тарковского Ирма Рауш.

Трудностей на съёмках хватало. Летние эпизоды снимались в предзимнюю стужу. Пруд, в который должен был падать актёр Владимир Любомудров, изображавший татарина, был уже затянут толстым слоем льда. Лёд разбивали, актёр выпивал «для профилактики» водки и падал в ледяную воду. Юрий Никулин, которого зритель привык видеть больше в комедийном амплуа, сыграл серьёзную и глубокую роль монаха-ключника Патрикея. Его подвиг – факт истории: монах спрятал церковные ценности, умер под страшными пытками, но так и не выдал сокровищ. Юрий Владимирович в своей книге «Почти серьёзно…» так описывал сцену пыток: «…Патрикей стоит привязанный к скамейке. Пытают его уже давно – всё тело ключаря покрыто ранами и ожогами (гримировали более 2-х часов). Когда снимали сцену пытки, актёр, истязающий Патрикея, подносил к моему лицу горящий факел. Факел до лица не доносился, но на экране создавалось полное впечатление, что мне обжигают лицо». Никулин кричал всё сильнее, и Тарковский в конце съёмки похвалил его за то, что всё выглядело очень натурально. Но оказалось, что артист кричал от настоящей боли: с факела на его голые ноги капала горячая смола, а никто этого не заметил, и все ноги были в пузырях от ожогов.

Символичны заключительные сцены фильма. Спустя 15 лет, Бориска (Н. Бурляев) силой своей убеждённости, своей верой, одержимостью, с какой он вкладывает всего себя в отливку колокола, пробуждает Андрея от молчания. Немолодой уже чернец наклонялся к Бориске и произносил первые за «молчание» слова: «Вот пойдём мы с тобой вместе. Ты колокола лить, я иконы писать… Какой праздник для людей!..» А. Тарковский писал: «В фильме мы приводим Андрея Рублёва к очищению через страдание, обретению счастья в страстях, ранее отвергаемых. И это сгорание человека во имя овладевшей им идеи, овладевшей до страсти, - и есть то главное, что я хочу выразить в своём фильме».

В декабре 1966 года состоялась премьера в Белом зале Союза кинематографистов. «Андрей Рублёв» произвёл ошеломляющее впечатление. Такой широкой панорамы древнерусской жизни на наших экранах никогда не было. Но судьбу картины решило высокое партийное начальство, которому картина не понравилась. В партийном документе отмечалось: «Идейная концепция ошибочная, порочная, носит антинародный характер. Народ не страдал, не терпел и не молчал, как в фильме, а восстания следовали за восстаниями». Также режиссёра обвинили в религиозной пропаганде и в смаковании насилия и жестокости. А. Тарковский же говорил: «Андрей Рублёв» в другом виде просто не мог быть создан. Он жесток, потому что рассказывает о жестоком времени. …Откройте любую историческую монографию, посвящённую периоду татаро-монгольского ига, и вы убедитесь, что зачастую там ведётся речь о жестокости просто уникальной, которую не то что изобразить – вообразить трудно». Картину закрыли. Однако, фильм попал на Каннский фестиваль, где, участвуя во внеконкурсном показе, получил премию журналистов ФИПРЕССИ.

Только в 1971 году фильм в ограниченном прокате был наконец разрешён для демонстрации в кинотеатрах. По-настоящему широкая премьера состоялась в 1987 году. Теперь критики были единодушны в том, что Андрею Тарковскому с удивительной художественной мощью удалось показать, что шедевры Андрея Рублёва создавались не благодаря, а вопреки жестокости века и человеческих сердец.

Информация подготовлена И. Н. Овчинниковой, главным библиотекарем отдела литературы по искусству.