Сложные, переломные периоды истории порой оказываются для нас не статьёй в энциклопедии или параграфом в учебнике – они предстают перед нами реальностью, мы в них живём. Человеку думающему и неравнодушному в такие времена приходится особенно непросто. Абсурд происходящего вокруг, крах, казалось бы, незыблемых устоев заставляет искать опору в вечных ценностях, обращаться к опыту прошлого, переосмысливать его, находить в нём мудрых собеседников и вести с ними диалог – через книги, сквозь годы и века.

Один из таких вечных собеседников – Николай Александрович Бердяев – родился 6 марта 1874 года (18 марта – по новому стилю). Знаменитому философу на своём веку пришлось испытать немало потрясений: заключение (4 раза), ссылка, изгнание с родины.

Судьба и творческий путь Николая Александровича полны парадоксов: аристократ (и по рождению, и по духу), живо воспринявший идеи социализма, религиозный философ, боровшийся с формализмом церкви, индивидуалист, активно участвовавший в общественной борьбе своего времени. Синтез самых разных традиций не лишает философа собственного голоса – эмоционального, проникновенного.

Произведения Николая Александровича Бердяева раскрывают его недюжинное литературное дарование: их язык очень живой, образный, напоминающий выразительный слог Фридриха Ницше. Многие работы русского мыслителя больше похожи на личный дневник, чем на философский трактат (в последние годы своей жизни Бердяев несколько раз выдвигался на Нобелевскую премию по литературе).

После отъезда в сентябре 1922 года на «философском пароходе» Николай Александрович жил в Берлине, затем – в Париже, последние годы – в парижском пригороде Кламаре. Проведя много лет вдали от России, Бердяев очень много о ней думал и писал, однако в течение десятилетий – известный во всём мире – он был под запретом на своей родине.

В «Судьбе России», «Русской идее» и других работах Николая Александровича о родине прежние искания отечественных философов в области феномена «русской идеи», «русской души» представляются им как разные проявления единой метафизической сущности, неуловимой, недоказуемой, но очень сильной и естественной, как сама жизнь. Противоборствующие силы находят точки пересечения: Бердяев не мыслит русский атеизм без религиозного начала, русский революционаризм – без начала самодержавного (и наоборот: самодержавие – без начала революционного), он показывает переход гуманизма в бесчеловечность, превращение позитивизма в символ веры. Продолжая в некотором смысле линию Владимира Сергеевича Соловьёва, Бердяев безоговорочно уверен в мессианской судьбе России – мятущейся, ищущей, не обретшей ещё Царства Божьего, но призванной к великим жертвам во имя подлинного единения всего человечества.

Несмотря на то, что Николай Александрович Бердяев – религиозный философ, в центре его внимания не Бог, а в первую очередь человек, его дух и личность. «Рыцарь свободного духа» (как его нередко называли), «романтик начала XX века» (как идентифицировал себя он сам), Бердяев, тем не менее, затрагивает такие проблемы, как тоталитаризм, технократия, массовое общество, потребительство, гуманитарная катастрофа, экологический тупик – всё то, что тревожит общество до сих пор.

По точному замечанию нашего современника – философа, историка, публициста Петра Владимировича Рябова, «в эпоху глобального всеобъемлющего кризиса (а вполне возможно, и заката) человечества и человечности взволнованный и страстный голос Николая Бердяева, взывающий к бунту против данности в защиту свободы и личности, должен быть услышан».

В Центре чтения Национальной библиотеки имени С. Г. Чавайна книги Николая Александровича Бердяева можно взять на дом, чтобы неспешно и вдумчиво познакомиться с богатым философским наследием русского мыслителя, которое до сих пор вызывает горячие споры и неослабевающий исследовательский интерес.

Подборка наиболее значимых и ёмких, на наш взгляд, мыслей из его трудов, в том числе посвящённых России, представлена в прилагаемой презентации.

Информация подготовлена библиотекарем высшей категории редакционно-издательского отдела А. И. Бойко