«Если перед тобой закрываются одни двери, то сейчас же распахиваются другие!».  Жизненная история именинника сегодняшнего дня ярко подтверждает этот оптимистичный тезис.

Евгений Боратынский, блестящий молодой человек с великолепными способностями, обучался в одном из лучших учебных заведений России – в Пажеском корпусе. Перед ним открывались радужные карьерные перспективы. Он мечтал прославиться на каком-нибудь великом поприще. Причем, молодой дворянин не хотел служить в гвардии, а желал опасной морской службы.

Но однажды юный Боратынский одним махом перечеркнул свою возможную блестящую карьеру.  

Дело было так. Пятеро воспитанников Пажеского корпуса, начитавшись «разбойничьих» романов, создали «Общество мстителей» с целью «сколько возможно мучить и изводить корпусное начальство». Каждый вечер «мстители» собирались на чердаке на «разбойничий пир», где поедали припасы, которые не съели за общим столом, а тайно унесли с собой в карманах. Здесь они оплакивали свою подневольную жизнь и придумывали для преподавателей-притеснителей изощренные меры возмездия, которые на следующий же день приводили в исполнение: прибивали к подоконникам их шляпы, обрезали шарфы, подсыпали в табакерки толченых шпанских мушек… 

Исполнителей актов отмщения назначали по жребию. Предательство строго осуждалось: пойманный должен был отвечать за всё один.

Но однажды «братья-разбойники»  переступили черту дозволенного. Они похитили 500 рублей казенных денег и черепаховую табакерку в золотой оправе. Табакерку вскоре сломали, деньги тоже быстро «прокатали и пролакомили». Это была уже не просто шалость, а самое настоящее преступление. Боратынского, которого опознали свидетели, взяли под арест. Вел он себя в полном соответствии с неписаным уставом  «Общества мстителей»: товарищей не выдал, всю вину взял на себя.

Подобные проступки карались весьма сурово: виновных секли розгами и  лишали дворянства с последующей принудительной отдачей в солдаты. Однако либеральный император Александр I, принимая во внимание заслуги рода Боратынских перед отечеством, вынес очень мягкий вердикт: дворянства не лишать, телесного наказания не применять, в солдаты не забривать, но из Пажеского корпуса исключить и запретить поступать на любую государственную службу.

Так на будущей блестящей карьере был поставлен жирный крест.

Надо сказать, что для шестнадцатилетнего дворянина исключение из корпуса стало подлинным бесчестьем и нравственной драмой. Он много думал, искренне раскаивался и решил стереть с себя позор, добровольно поступив рядовым в Лейб-гвардии егерский полк. 

Да, перед Боратынским закрылись все карьерные двери. Но – распахнулись двери в большую литературу.

Наверное, стоит разобраться с написанием фамилии этого удивительного поэта. Сам Баратынский в частной жизни, как и все его родственники, писал свою фамилию через «о» - БОратынский (род Боратынских происходил из польского города Боратынь). Однако стихи свои он почти всегда подписывал  фамилией БАратынский. Так что употребимы оба варианта, причем, второй –  можно считать литературным псевдонимом.  

В русской поэзии Баратынский по праву занял место «мыслящего поэта». «Он у нас оригинален – ибо мыслит!» - так скажет о нем Пушкин.

В жизнь нашего поколения Баратынский вошел, пожалуй,  вместе с  гениальным фильмом про советскую школу «Доживем до понедельника»

(1968) режиссера Станислава Ростоцкого. Яркий эпизод: герой Вячеслава Тихонова, умный, мыслящий учитель истории Илья Семёнович Мельников, цитирует несколько строк из элегии Баратынского учительнице литературы Светлане Михайловне (актриса Нина Меньшикова):

                       Не властны мы в самих себе

                       И, в молодые наши леты,

                       Даем поспешные обеты,

           Смешные, может быть, всевидящей судьбе…

Та, будучи консервативной «училкой», которая существует в строго заданных школьной программой рамках, не может догадаться, чьи это строки: Есенин? Некрасов? Ах, Баратынский…

Не отгадав, она пренебрежительно говорит, что не обязана знать всех второстепенных поэтов. Мельников же отвечает: «Баратынского уже давно перевели в первостепенные… Не слышали?»

Меня, тогда еще школьницу средней школы, эти поэтические строки так зацепили, что я пошла в заводскую библиотеку, нашла-таки томик стихов Баратынского (он и был-то там всего один) и выяснила, что элегия называется «Признание» (1823):

               Притворной нежности не требуй от меня:

               Я сердца моего не скрою хлад печальный.

               Ты права, в нем уж нет прекрасного огня

                          Моей любви первоначальной

                … Прощай! Мы долго шли дорогою одною:

                Путь новый я избрал. Путь новый избери…

                Печаль бесплодную рассудком усмири

                И не вступай, молю, в напрасный суд со мною…

И далее – те строки, которые мы уже процитировали.

И что характерно: лучшая из любовных элегий поэта – это не признание в любви, а сделанное с предельной прямотой признание в охлаждении.

Кстати, прочитав именно это стихотворение Баратынского, Пушкин сгоряча поклялся, что после него своих элегий печатать больше не будет…

Умер Баратынский скоропостижно в 44 года, не смог перенести, как говорят, тяжелой болезни своей жены Анастасии Львовны, урожденной Энгельгардт. Доктор настаивал на необходимости пустить ей кровь. Это так встревожило поэта, что к ночи он сам занемог, а на другой день рано утром его не стало…

Дорогие наши читатели! Мы верим в ваш безупречный литературный вкус, верим, что гениальная, полная ярчайших образов и пленительных парадоксов непростая поэзия Евгения Баратынского будет вами востребована! Национальная библиотека, со своей стороны, готова предоставить всем заинтересовавшимся сборники философской и любовной лирики, изданные письма, статьи о литературе и искусстве одного из самых глубоких поэтов пушкинской поры. Добро пожаловать в Центр чтения!

Материал подготовила главный библиотекарь Центра чтения Нагибнева И.Н.