Мы продолжаем разговор о трагических судьбах русских поэтов.

Аполлон Александрович Григорьев (1822 – 1864).

Большинству из нас Аполлон Григорьев, скорее всего, знаком по знаменитой фразе «Пушкин – это наше все» и по романсу «Две гитары, зазвенев, жалобно заныли…». Судьба у этого чрезвычайно чувствительного и впечатлительного человека сложилась так, что – не позавидуешь…

Аполлон Григорьев был незаконнорожденным сыном титулярного советника и дочери крепостного кучера, со всеми вытекающими последствиями. Над ним висела реальная угроза быть зачисленным в крепостные. Перепуганные родители отдали мальчика в московский Сиротский дом, потому что всех, кто туда попадал, автоматически записывали в мещанство. Спустя полгода, после венчания, родители забрали его домой. Но печать неполноценности и вынужденного «сиротства» глубоко отложилась на его психике.

Будучи студентом юридического факультета Московского университета, Аполлон Григорьев страстно хотел попасть в ряды избранных, хотел быть лучшим из лучших... Но всегда находились люди и более талантливые, и гораздо более знатные. Единственным способом выделиться и доказать свою значимость была для него отличная успеваемость. Вся его жизнь, по сути, превратилась в одну сплошную учебу. Он плакал над учебниками, потому что к наукам не имел никакого расположения, но, не поднимая головы, заучивал наизусть конспекты. Он стал лучшим студентом на курсе, хотя постоянно «дрожал при мысли об отчислении»… Он так упорно насиловал себя учебой, что психика просто не выдержала…

У Аполлона Григорьева началась тяжелая депрессия, отравившая поэту всю его короткую жизнь. Неоднократно он стоял на пороге самоубийства. Он был постоянно подавлен и рассеян, мучился тоской и одиночеством, его мысли были далеки от его служебных обязанностей. Работая в 1842-1843 годах в университетской библиотеке, он, как оказалось, раздавал книги, не регистрируя выдачу…  А будучи секретарем Совета университета, ни разу не вел протоколов заседаний…

Ни на одной службе он подолгу не задерживался, так как любой строгий распорядок переносил весьма болезненно. А вот литературный салон, им организованный, был очень популярен среди самых блестящих литераторов!

Как и всякий слабый человек на Руси, Аполлон Григорьев начал пить запойно. «Я испытывал каинскую тоску одиночества, - вспоминал он. – Чтобы ее заглушить, я жег коньяк и пил до утра, пил один и не мог напиться…»

Многие достойные люди пытались его поддержать, дать какую-то работу… Его неоднократно выкупали из долговой тюрьмы. Но все усилия были тщетны. Сидя в очередной (и в последний) раз в долговой тюрьме, он в своем последнем письме к Страхову сетует, что не получает от журнала «Эпоха», где его время от времени печатают, обещанных 5 рублей в неделю. Письмо это заканчивается потрясающим стоном: «Хоть за прежние-то заслуги не третируйте меня хуже щенка, покидаемого на навозе…».

Потерянный, сломленный человек, пропивший все свое имущество, он умер в возрасте 42-х лет от апоплексического удара (инсульта), едва выйдя из долговой тюрьмы. В этот раз из долговой ямы его выкупила малоизвестная писательница А.И. Бибикова, внеся залог в 400 рублей. Сделала она это отнюдь не бескорыстно. Аполлон Александрович, вроде бы, обещал ей  стилистически выправить какие-то  ее произведения и по дешевке уступить право на издание его собственных сочинений. 

На свободе Григорьев прожил всего несколько дней…

Нагибнева И.Н., главный библиотекарь Центра чтения (по материалам из фондов Национальной библиотеки).