На протяжении тысячелетий человечество постоянно атакуется полчищами вирусов, бактерий, бацилл (бактерии в виде палочек) и прочей заразы. История медицины дает нам множество примеров того, как человеческий род боролся с различными инфекциями. Часто эта борьба была неравной в силу отсутствия правильных знаний. Однако рано или поздно лучшие и самоотверженные умы человечества находили верные пути и способы, чтобы справиться со смертельными болезнями.

В «эпоху всемирного карантина» мы хотим познакомить читателей с интересными фактами из истории медицины, связанными с противостоянием людей опаснейшим болезням (тиф, чума, оспа...)  Пока библиотека закрыта для посетителей, пока богатейшие книжные фонды находятся вне пределов досягаемости, мы планируем размещать любопытные, познавательные и, надеемся, полезные материалы на нашем сайте. Ибо, как говаривал мудрый М.В. Ломоносов: «Народ, не знающий своего прошлого, не имеет будущего».

Один из современных учебников эпидемиологии чумы начинается почти поэтической фразой: «Возбудитель чумы переносится блохами. Если бы эта простая истина была известна в 12 веке, то история Европы и всего цивилизованного мира была бы совершенно иной…».

Сегодня кажется невероятным, что когда-то люди этого не знали. А ведь трагическое неведение продолжалось целые тысячелетия и не раз приводило человечество на грань гибели. Жертвы чумы исчислялись сотнями тысяч и даже миллионами человек. Вымирали города, становились безлюдными целые области. Ужас пандемии чумы затмевал ужасы всех войн, какие только знала человеческая история.

В распространении чумы люди подозревали что угодно и кого угодно, даже самих себя, считая, что «черная смерть» послана им за неправедный образ жизни. Аскеты-фанатики пытались найти спасение в долгих постах и неустанных молитвах. Они устраивали шествия кающихся грешников, когда обезумевшие от ужаса люди неистово секли себя кнутами до полного телесного изнеможения, взывая к богу о защите от чумы. Летописцы называли их «флагеллантами» – «бичующимися» (от латинского слова flagellum – бич).

Другие же в разгар эпидемий впадали в иную крайность – распутство и разгул, устраивая «пиры во время чумы». О таком пире поведал нам в одной из своих «Маленьких трагедий» Александр Пушкин, вынужденный осенью 1830 года  отбывать в Болдино холерный карантин.  Угрожающий призрак холеры, которую в те времена в силу малой изученности путали с чумой, вызвал в воображении поэта зловещие и выразительные картины:

«Царица грозная, Чума,

Теперь идет на нас сама

И льстится жатвою богатой;

И к нам в окошко день и ночь

Стучит могильною лопатой…

Что делать нам? И чем помочь?

…Есть упоение в бою,

И бездны мрачной на краю,

И в разъяренном океане,

Средь грозных волн и бурной тьмы,

И в аравийском урагане,

И в дуновении Чумы.

…Итак, - хвала тебе, Чума,

Нам не страшна могилы тьма,

Нас не смутит твое призванье!

Бокалы пеним дружно мы

И девы-розы пьем дыханье, -

Быть может… полное Чумы…»

Да. Страшное событие, воспетое поэтическим гением Пушкина, производит впечатление мощное и жуткое…

От повальной смерти, однако, не спасали ни публичные самобичевания, ни пиры во время чумы…  Паника и ужас часто выливались в массовые избиения и резню. Достаточно было одного истерического выкрика, что некто отравил воздух или воду, как разъяренная толпа тут же изливала свой жуткий страх самым изуверским образом, не щадя ни странствующих лавочников, ни бродячих комедиантов, да и вообще людей бедных, а тем более принадлежащих к национальным меньшинствам. Погромы были мрачной приметой чумных времен.

Подозрениям не было конца. В переносе инфекции обвиняли бездомных собак.  Под подозрением были также кошки, свиньи, голуби и крысы (!). Все эти хозяева блох считались опасными, а сами блохи – нет! Таким образом, истинный виновник – блоха – оставался безнаказанным и в складках холщовых рубах простого люда, и в шелковых кружевах господ. Более того, блохи вызывали к себе интерес у коллекционеров и часто служили предметом экстравагантных развлечений.

В следующей публикации мы расскажем о блошиных миниатюрах и блошиных цирках.

И. Нагибнева, главный библиотекарь Центра чтения (по материалам из фондов Национальной библиотеки)